Из жизни веры....

Писание говорит: "Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их"

(Евр.13:7)

Слава Богу за всех людей веры, которые твердо шли за Богом. Глядя на веру их каждый ощущает, что он гораздо сильнее, чем кажется с первого взгляда. Недавно опять вспоминал о таких людях веры, как Лестер Самрал и Ховард Картер. Ниже привожу перепечатку из книг Лестера Самрала -  "Вперед с Божьим видением" и "Пионеры веры", которые меня очень ободрили, и в то же время, вновь заставили смотреть на вечные ценности. Глядя на  их жизни ты понимаешь, что сегодня так много зависит от тебя! 
Короткого и Приятного прочтения!

Лестер Самрал (1913-1996)

Врач, тяжело дыша и медленно качая седой головой, встал. Он только что закончил осмотр моего семнадцатилетнего сорокадвухкилограммового тела. Он отвел моего отца в угол комнаты, и я с ужасом прислушивался к его холодному гортанному голосу. “Я возвращаюсь в больницу, — сказал он. — Я больше ничего не могу для него сделать. Я даже не смог измерить хотя бы слабое кровяное давление или взять немного крови, чтобы сделать анализы”.

В течение шести месяцев туберкулез разъедал мои легкие. Последние несколько недель я был прикован к постели. Визиты врачей были частыми, но бесплодными. В тот вечер ранней осенью я начал задыхаться, и мое лицо посинело. Мама вызвала папу, и он приехал с работы в наш дом, выходящий окнами на бухту Святого Андрея в городе Панама, Флорида.

Я харкал кровью каждый день в течение нескольких недель. Даже ночью она текла из моего рта на подушку и простыню. Ужасный ночной пот оставлял пятна, которые смешивались с пятнами крови. Но в тот вечер мне было гораздо хуже. Несколько стаканов крови уже вытекло из моих легких во время сильнейшего приступа кашля.

Моя мать и другие родственники стояли у меня в ногах и плакали. Но их плач не заглушил для меня голос врача. Я слышал, как он говорил: “Мальчик уже практически мертв. Позовите всех, кто хотел бы с ним проститься. В течение двух часов он умрет”.

Жить осталось два часа — это самое страшное, что могло случиться с мальчишкой. Мое время истекло, по сути, не начавшись. Моя жизнь закончилась, прежде чем я начал жить. У меня не было времени, чтобы жить, и теперь я должен был умереть.

Я не был готов к смерти — я знал это. Ведь я даже не был готов жить. Но я двигался на финальный красный свет Господа, и дальше идти было некуда.

Доктор взял сумку, чтобы уйти, и повернулся снова к отцу. “Я заполню свидетельство о смерти Лестера вечером, а вы заберете его у меня завтра утром. После этого вы сможете пойти на кладбище и договориться о месте для могилы”.

В моем испуганном, удивленном, молодом разуме запечатлелась дверь, закрывающаяся за доктором, уходящим в ночь.

Это был не первый раз, когда я оказался близок к смерти. Но она никогда не представлялась такой определенной, такой неотвратимой. Я не могу сказать, что вся моя жизнь пронеслась передо мной в тот момент, но я осознавал, что в тех прошлых случаях я был спасен чудесным образом.

Всего лишь через два или три года после моего рождения в Новом Орлеане в 1013 году меня скрутила страшная болезнь пеллагра. Доктор сказал маме, что я умру от этой болезни, которая была в то время обычной среди бедных людей белой расы на Юге. Это было задолго до того, как врачи узнали, что болезнь вызывается недоеданием и может быть предотвращена включением в рацион свежих фруктов, овощей и молока.

Мама позвала нескольких женщин из молитвенной группы церкви, которую она посещала. Они пришли в дом, чтобы помолиться за меня, и Бог ответил им чудесным образом. Позже доктор, который предрек, что я умру, не мог найти на мне ни единого пятна и не мог поверить, что перед ним тот же самый ребенок. Божье исцеление не оставило ни малейшего следа той губительной болезни.

В возрасте пяти или шести лет я играл па железной дороге, переводя стрелки недалеко от места, где мы жили в то время в Лоуреле, Миссисипи. Я не заметил, что отцепившийся грузовой вагон катится вниз по рельсам в моем направлении. Внезапно мой старший брат Хьюстон, который был больше меня в два раза, толкнул меня, и мы покатились вместе под откос. Тогда до огромных стальных колес вагона оставалось всего несколько сантиметров. До момента толчка мне казалось, что я один на путях, — я и не подозревал, какая опасность надвигается на меня.

Несколько лет спустя я едва не утонул. Это случилось в тихий зимний день, когда мы с двумя друзьями решили прогулять школу и пойти к пруду недалеко от Лоурела.

Зимние дожди взбурлили обычно ленивые воды ручья Талахала. Мальчишки, почувствовав свободу, стали заводить друг друга: “Давайте переплывем ручей”. Холодная вода не могла остановить их, они сняли с себя школьную форму и нырнули в грязный поток. Я был самым младшим и нырнул последним. Два моих более сильных товарища поплыли к песчаной отмели. Я проплыл примерно до середины и вдруг обнаружил, что не могу бороться с бурным потоком. Он быстро стал уносить меня прочь и, когда я окончательно ослабел, накрыл меня с головой.

Передать, что произошло в следующие несколько секунд, я могу, основываясь только на том, что мне рассказали позже. Один из мальчиков, выбравшихся на песчаную отмель, сын местного священника, запаниковал. “Давай пойдем домой, нам попадет! Он утонул!”

Лэверт Холифилд, другой мальчик, возразил: “Нет, я не хочу уходить. Давай поищем его”.

“Я не собираюсь его искать”, — ответил сын проповедника, глядя широко открытыми глазами на бурлящую пену, которая меня поглотила. Он бросил нас и убежал.

Лэверт нырнул и прощупывал песчаное дно ручья, пока не нашел меня и отчаянными усилиями не вытащил мое тело на берег. Я не дышал, мои легкие были заполнены водой. Лэверт совсем немного знал об искусственном дыхании. Он просто перевернул меня и сильно нажимал мне на спину, пока грязь и вода не стали вытекать изо рта и я не начал дышать. Он оставался рядом со мной, пока я не пришел в себя. После этого мы вместе переплыли ручей, вернувшись к нашей одежде, и Лэверт проводил меня домой.

Вскоре после этого моя семья переехала в Мобил, Алабама, и в который раз смерть играла со мной. Это был февраль, праздник Марди Трас (день перед началом большого поста — аналог масленицы), и мне тогда было шестнадцать. В ту ночь я надел маску и новый тяжелый темно-синий свитер и пошел носиться по улицам города с двумя другими мальчишками. Казалось, весь город сошел с ума. Мы бегали и кричали в поисках приключений на свою голову, пока они не нашли нас. Маленькое создание, похожее на девочку, хотя нельзя было быть в этом уверенным, подошло и ударило меня. Я развернулся и ударил ее кулаком, опрокинув навзничь. Следующее, что я увидел, был ее парень, который вытащил нож и попытался пырнуть меня, сделав резкий выпад. Я отпрянул, и лезвие прошло сквозь мой свитер и рубашку, распоров их сверху донизу. Девушка поднялась, и они вместе бросились бежать, не зная, зарезали они меня или нет. И еще раз зов ангела смерти не коснулся меня.

После этих случаев я понял, что со смертью у меня сложные отношения, и сейчас, когда доктор покидал наш дом, чтобы заполнить мое свидетельство о смерти, я думал, что везение окончательно покинуло меня, что конец все-таки пришел.

В тот момент Бог дал мне видение. Это было самое потрясающее и значительное событие, которое когда-либо случалось в моей жизни. Я смотрел вправо от кровати, и там, в воздухе висел гроб. Я не спал. Гроб был ярким, настоящим. Он был даже красивый: в лентах из шелка, украшенный по кругу белыми лилиями и красными розами. Гроб был чуть приоткрыт, поэтому я мог видеть, что там внутри. Он был пуст, и я заметил, что он пришелся бы мне как раз впору.

До этого со мной не происходило ничего подобного, и это видение испугало меня. В ужасе я повернулся на левый бок, пытаясь спрятаться.

Там, слева, зависнув в воздухе рядом с моей кроватью, находилась открытая Библия. Она была такая же большая, как моя кровать, больше чем любая книга, которую я когда-либо видел. Без подсказки я понял: Библия означает, что я должен проповедовать.

Бог говорил со мной в тот момент, когда я лихорадочно перевел взгляд на гроб, а потом снова на открытую книгу. “Лестер, что из этого ты выберешь сегодня вечером?”

Это не был слышимый голос, однако он был такой же отчетливый и твердый, как и любой другой голос, который я когда-либо слышал. Бог предлагал мне выбор. Я хотел быть кем угодно, но не проповедником. Я презирал проповедников. Я даже не был христианином. В то же самое время я был охвачен ужасом при мысли о смерти. Для меня открытый гроб означал гораздо больше, чем просто могила. Он означал ад - вечные мучения. Я слышал достаточно проповедей, чтобы знать: если я умру этой ночью, то ад будет моим вечным местом обитания.

Я не был готов к смерти, я хотел жить любой ценой. Глядя прямо на Библию, я молился: “Боже, если единственный способ во всем мире для меня остаться жить, это проповедовать, я буду проповедовать”. И затем, чтобы подтвердить то, что я только что сказал, я добавил: “Если Ты дашь мне жить столько, сколько я буду проповедовать, то однажды я стану самым старым человеком на планете, потому что никогда не перестану это делать”.

Я был уверен в том, что говорил. Решение проповедовать было одновременно моим решением отдать мое сердце

Иисусу Христу. Я сразу принял и Его признание, и Его полное спасение. Я сделал это прямо там.

Пиление исчезло. Погружаясь в состояние глубокого, сладкого сна я ощущал Божью власть над моей жизнью. Моя жизнь была захвачена высшей силой.

В ту ночь я был единственным в нашем доме, кто выспался. Пока я покоился в Его мире. Божья рука коснулась моих легких и исцелила их. Когда я открыл глаза на следующее утро, моя дорогая мама стояла около моей кровати. Она не отходила от меня целую ночь. Ее глаза были опухшими от гори и слез, но я никогда не видел их более красивыми. Приступ прошел. На моей подушке не было ни капли крови.

Мама, увидев, что я проснулся, спросила, нужно ли мне что-нибудь.

— Я голоден, улыбнулся я. Впервые за несколько недель я был голоден.

Мама направилась в сторону кухни:

— Я принесу тебе немного виноградного сока.

Нет, мам, — окликнул я ее. — Я напился виноградного сока на много лет вперед.

— Чего же ты хочешь, Лестер?

— А что ел отец на завтрак?

Она сказала, что он завтракал яичницей с ветчиной, свежим бисквитом и крупномолотой кукурузой с соусом.

Пока я слушал, как она рассказывает, чем завтракал мой отец, мой аппетит разыгрался, просто разбушевался, слюна наполнила рот.

— Это как раз то, что я хочу.

Мама начала плакать снова.

— Нет, нет, нет. Ты давно не ел твердой пищи, и она тебя убьет.

Я усмехнулся и пошутил:

Хорошо, но я хочу умереть полный яичницы с ветчиной, свежим бисквитом и соусом с крупномолотой кукурузой.

Мама горько ответила:

— Ладно. Доктор сказал, что ты умрешь в любом случае. Я дам тебе то, что ты просишь. По крайней мере, твое последнее желание будет исполнено.

Она приготовила огромный горячий завтрак, который я заказал. И когда она присела с ним на мою кровать, она отвернулась и снова начала рыдать.

Я ел. О. как я ел! Я вылизал свою тарелку и попросил добавку. Мама настаивала:

- Давай подождем и посмотрим, не навредит ли тебе это.

Но со мной все было нормально.

Я объяснил:

— Мама, у меня было видение.

Я рассказал ей о гробе и огромной открытой книге, посмотрел ей в лицо и сказал:

— Мама, я собираюсь стать проповедником.

Моя маленькая, громко плачущая мама была переполнена радостью. Все ее молитвы в течение семнадцати лет внезапно получили ответ. Она начала благодарить Господа. И она имела па это право. 
— О Господи, я благодарю Тебя, я благодарю Тебя.

Я знала, что Ты сделаешь это.

Она подняла руки в благодарности и молилась, ее сердце было переполнено радостью. Мама была счастлива, что я был исцелен от туберкулеза. Но она была гораздо более взволнована тем, что ее любимый “блудный сын. вернулся “домой”.

Мама молилась за меня столько, сколько я себя помню. Во время семейных молитв она просила: Господи, пожалуйста, сделай Лестера проповедником”. Потом я сказал ей: “Мама, пожалуйста, не молись так”.

Два моих старших брата, Хьюстон и Эрнест, уже были служителями, они были пасторами.

Мама выросла в методистской семье, и, еще, будучи маленькой девочкой, она услышала призыв Господа стать миссионеркой в Китае. Она до сих пор огорчена тем, что последовала совету своего пастора, который сказал ей: “Женщинам не место на миссионерском поле”. Он посоветовал ей стать бизнес-секретарем, что она и сделала.

Позже мама получила крещение Святым Духом. Хотя папа в то время еще не принял Христа, она постоянно водила нас, своих семерых детей, в Церковь полного Евангелия и воскресную школу.

Anna, моя старшая сестра, тоже однажды почувствовала внезапный призыв от Господа стать миссионеркой в Китае, но отказалась от своего призвания и вышла замуж за грешника. Она умерла в молодом возрасте.

Я был предпоследним ребенком в семье, самой младшей была Леона. Только мы с ней оставались с родителями. Из всех детей я был самой большой головной болью для моей матери. Я был непослушным бунтовщиком и имел горячий, взрывной характер. Когда мама огорчалась, она даже грозилась отдать меня в специальную школьную группу для провинившихся детей, которая уходит домой позже, чем все остальные. Но она любила меня больше других детей и молилась обо мне больше, чем об остальных.

Несколько раз я возвращался домой в два часа ночи после шумной вечеринки и спотыкался о ноги матери, когда пробирался к своей постели в темноте.

— Что ты делаешь в моей комнате? — спрашивал я.

— Я молюсь за тебя, Лестер, — отвечала мама, уходя вниз, в гостиную, чтобы продолжить свои молитвы.

Я плохо спал в те ночи. Даже тогда в моем сердце я понимал, что у Бога есть более интересный план для моей жизни, чем у меня самого.

После моего исцеления силы быстро вернулись ко мне. У меня был свежий воздух и солнце в избытке, они вливались во все двадцать четыре окна, которые составляли стены моей комнаты, смотрящей на бухту Святого Андрея и Мексиканский залив. Но только свежего воздуха и солнечного света было недостаточно для моего исцеления. Необходимо было прикосновение Бога.

В течение трех дней я гулял по дому и ел все, что мама готовила для меня. Через десять дней я сидел в лодке на заливе и рыбачил со своим другом. Жизнь быстро возвращалась в свою колею.

Это было утром, всего через две недели после того видения и исцеления, когда я молился в своей комнате и Бог проговорил ко мне во второй раз. “Ты обещал мне, что будешь проповедовать, если Я тебя исцелю. - Его голос потряс меня. — Чего ты ждешь?”

Вдруг почувствовав, что я должен действовать немедленно, я бросился вниз, где завтракал отец, и объявил:

— Папа, я собираюсь пойти проповедовать. Я ухожу сегодня.

Папа был очень расстроен. Он осыпал меня ругательствами, чего никогда раньше не делал. Он громко сопел, кричал и угрожал.

— Никуда ты не пойдешь. Ты еще слаб для таких вещей. Куда ты пойдешь, ты же не знаешь, что говорить.

Мой отец не был христианином. О его низком мнении, о проповедниках вообще можно было судить по его словам: “Я не хочу, чтобы все мои сыновья были побирушками. Все проповедники только и делают, что выпрашивают себе на жизнь”.

Он ударил по столу и разразился проклятиями:

— Я хочу, чтобы у тебя была настоящая работа. Для чего, ты думаешь, я потратил кучу денег, чтобы научить тебя делать что-то своими руками?

— Нет, папа. Я должен идти и проповедовать.

— Ты никуда не пойдешь.

— Но Бог сказал, что я должен проповедовать.

— Бог — это ничто.

Мой стодвухкилограммовый ирландский папа вскочил со своего кресла в ярости. Я затрясся, как осиновый лист, и просто стоял там, всхлипывая и утирая сопли. Я был совершенно подавлен.

В конце концов, я повернулся и побежал вверх по лестнице в свою комнату. Последние его слова, которые я услышал: “Ты умрешь с голоду, если уедешь”.

В своем убежище, в спальне, я упал на пол и закричал:

— Мои небесный Отец говорит “иди”, а мой земной отец говорит “нет”. Что мне делать, Господи?

Сквозь слезы я услышал, как Бог проговорил мне: “Исайя 41:10,11”. Я никогда не читал этих стихов раньше и даже понятия не имел, о чем они. Но этот спокойный, тихий голос был таким ясным, что я раскрыл свою Библию прямо на полу и начал читать.

“Не бойся, ибо Я с тобою...”

Во время чтения этого обетования что-то внезапно изменилось во мне. Божья любовь переполнила меня. Он протянул руку и убрал страх прочь из моей души. Теперь я плакал и смеялся одновременно. Прошло около часа, прежде чем я пришел в себя и смог снова читать:

“...не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей.

Вот, в стыде и посрамлении останутся все раздраженные против тебя, будут как ничто и погибнут препирающиеся с тобою”.

Отлично, Боже, — сказал я вслух, — если Ты пойдешь со мной, то я готов идти.

Я пошел в кладовку и достал маленькую сорокадевятицентовую коричневую сумку. У меня не заняло много времени заполнить ее всеми вещами, которые у меня были. Отец уже ушел на работу, когда я двинулся снова вниз по лестнице с сумкой в руке.

— Ты куда собрался? — поинтересовалась моя мама.

— Проповедовать.

— Но, сынок, куда ты пойдешь проповедовать? Тебя же никто не приглашал.

— Я не знаю, куда я иду, мама, но я должен идти.

Я поцеловал се на прощание и пошел прочь, к выходу. Я покинул свой дом навсегда.

Мой сверстник и друг, владелец старого драндулета, стоял перед домом. Сегодня я уже не могу вспомнить его имени. Я сказал ему о своем намерении, и он вызвался поехать со мной. Почему бы нет? Ему все равно нечего было делать. Вместе мы медленно поехали, дребезжа, вверх по улице. Я понятия не имел, куда мы едем, но я был движим необъяснимой силой Божьего предназначения. Я должен был быть послушным небесному видению. И я знал, что я был не один.

Альфред Ховард Картер. Человек, которого весь мир не был достоин  (1891-1971)

Самый расцвет моей жизни, вероятно, приходится на те годы, что я провел в служении, путешествуя вместе с Ховардом Картером. Сам он был из Лондона. Когда мы встретились, ему уже было за сорок, а мне едва исполнилось двадцать лет. В каком-то смысле Картер был человеком деликатным, хотя он бывал и довольно суров, прямолинеен. Я также запомнил его человеком смиренным, обладавшим чувством юмора и способным рассматривать события в перспективе.

Однажды мы были в поездке по Австралии, и одна женщина решила женить меня на своей дочери. Мы вместе ужинали, и вдруг она заявила Картеру, что ему было бы неплохо поучиться у меня вести себя по-джентльменски. Я был просто ошеломлен и тут же встал и вышел из-за стола. Я родился в Луизиане, в простой, небогатой семье, в то время как Ховард Картер был человеком рафинированным, образованнейшим, из высшего сословия.

Отец Ховарда был изобретателем. Он изобрел в частности механизм, позволивший часам на Лондонском соборе святого Павла отбивать четверть часа, полчаса и полные часы. Брат Говарда был собственником нескольких банков и кинотеатров. Получив же свою долю наследства после смерти отца, Говард потратил ее на то, чтобы позволить студентам бесплатно учиться в своем библейском колледже.

В Австралии тогда, за столом, Картер просто улыбнулся той даме в ответ и поблагодарил ее за совет. Он сказал, что провел со мной уже два года, и что я за это время успел ему здорово помочь. "С вашими молитвами, — сказал он, — Господь, несомненно, закончит ту работу, которую Он начал через этого молодого человека в моей жизни”. Затем он удалился в соседнюю комнату, куда вышел я, и, давясь от смеха, держа руки на коленях (так он всегда делал в моменты настоящего веселья), сказал мне: "Ты когда-нибудь в жизни слышал подобную чепуху? ”

Картер всегда отстаивал авторитет Библии, но никогда ни о чем не спорил. Себя он никогда не превозносил и не прославлял. Величие этого человека проявлялось в тех решениях, которые он принимал.

И еще одну вещь я уж точно могу сказать о нем: его мало кто понимал. Очень многие не ценили Картера, потому что сам он никогда себя не рекламировал. В действительности же он был одним из тех немногих людей, о которых можно с уверенностью сказать, что весь мир не был их достоин.

Ховард Картер написал замечательную работу о дарах Духа в пятидесятническом движении, основные принципы которой используются в церквях и сегодня.

Я мог бы еще долго продолжать описывать, каким человеком был Ховард Картер, но и это не позволило бы вам познакомиться с ним как с живым. Было бы здорово, если бы существовала реальная возможность открыть волшебную шкатулку памяти и дать вам ощутить аромат эпохи давно прошедших лет. Но, к сожалению, написанные истории остаются всего лишь историями, а атмосферу общения с конкретным человеком так трудно передать словами на бумаге.

Картер был человеком Библии. Его работа о дарах Духа была написана в тюрьме. Он оказался там, отказавшись по моральным соображениям участвовать в боевых действиях в Первой мировой войне. Военные не понимали его мотивов, заключавшихся не в страхе, а в убеждениях, и заставляли его работать особенно тяжело и особенно подолгу.

Но так бывает, что по-настоящему великие и драгоценные плоды вырастают на почве страданий и жертв. Жемчуг образуется из песка в раковинах устриц, причиняя им серьезные неудобства на протяжении значительного периода времени. Бриллианты формируются в недрах земли, в угольных залежах, под большим давлением. Истина о различении и использовании даров Святого Духа открылась Ховарду Картеру, когда он, как армейский отказник, сидел в британской тюрьме.

Родился Ховард Картер в 1891 году, а умер в 1971-м. Таким образом, он застал и последние пробуждения девятнадцатого века, и харизматическое движение века двадцатого. Он был рожден с очевидным талантом к изящным искусствам и с дефектом речи. Но, не обращая внимания ни на то, ни на другое, Картер стал выдающимся лидером британского пятидесятнического движения.

В то же время все выглядело так, что официальные руководители этого движения противостояли Картеру. Традиционные пятидесятники, возможно, и говорили на языках, но, казалось, не могли переживать действительно сверхъестественных явлений. Возможно, многие церковные лидеры просто завидовали Картеру. Одним словом, часто бывало, что его не любили и не благословляли.

Я видел письма, написанные Картеру его недоброжелателями, и эти послания были просто отвратительны. Он же всегда отвечал на такие послания, благодарил за слова "назидания” и говорил, что очень ценит молитвы своих "увещевателей”.

В детстве и ранней молодости Ховард Картер не мог произносить звук "р”. Он произносил его как "у”. Например, вместо "ран” (run по-английски значит "бежать” — Прим. перевод.) он говорил "уан” (один). В то же время, говоря на языках, звук "р” он произносил вполне четко. Такой дефект речи доставлял Картеру массу неудобств на протяжении многих лет, до тех пор, пока Бог не сделал чудо и не исцелил его.

Еще в детстве Картер влюбился в живопись. Его работу, сделанную в возрасте двенадцати лет, выставляли в Лондонской картинной галерее. За свои портреты и пейзажи он получал самые высокие награды. Первые двадцать лет жизни он приносил самого себя в жертву искусству.

В возрасте двадцати лет Ховард Картер был спасен и крещен в Церкви Христа. Ему пришлось пройти через жестокую битву между тягой к искусству и Божьим призванием на его жизнь. В итоге так же, как Т.Б. Бэррэт, он принес живопись в жертву и от всего сердца начал служить Богу.

После того, как Картер пережил полноту крещения Духом и начал говорить на иных языках, ему пришлось покинуть свою церковь. Он просто был неспособен молчать о полученном переживании, а в церкви не хотели, чтобы он говорил на эту тему.

В 1913 году в Бирмингеме была открыта миссия "Корона” (Crown Mission). Спустя какое-то время Картер принял на себя руководство этой группой. А в 1916 году он начал Вторую Пятидесятническую Церковь. Картер был так занят этими двумя служениями, что вынужденно полностью оставил свою обычную работу. Впрочем, он никогда не просил у людей денег или чего-то еще, в чем нуждался. Он полностью полагался на Бога. Заключение в тюрьму прервало пасторство Говарда Картера.

После освобождения из заключения Господь послал Говарда в Лондон. Там он начал служение, названное "Собрание людей” (People's Hall) или "Ассамблея защиты” (Lee Assembly). Тогда же он встретил молодую леди, которая, как ему показалось, могла стать прекрасной женой проповедника. Однако, помолившись, Картер услышал, как Бог сказал ему не жениться на той девушке. Господь дал понять, что нужно находить удовлетворение в том, что Он дает ему. В результате долгое время Картер оставался холостяком.

Вскоре после этих событий в 1921 году Ховард Картер занял пост директора библейской школы в Хампстеде, как было сказано, "временно, пока не будет найден более подходящий кандидат”. В результате он оставался на этом посту более двадцати семи лет. Школа так разрослась, что для нее пришлось купить еще одно здание — соседний пристрой. Были открыты еще две библейские школы, а также организовано заочное обучение по переписке, в котором участвовали студенты всего мира.

Картер был человеком очень высоких стандартов. Когда пожертвования поступали в школу, он никогда, даже оставаясь совсем без денег, не использовал их для себя, если на конверте не стояла пометка "для личных нужд”. В школе он не получал зарплату, как и студенты платил за жилье и питание. Он верил, что Бог восполняет нужды, и в этом ему никогда не пришлось разочароваться.

Ховард Картер стал основателем "Ассамблеи Божьей” в Великобритании и Ирландии, где служил в качестве вице-президента Генерального Совета в 1929-1934 годах и в качестве президента — в 1934-1945-м.

В 1948 году пост директора библейской школы Хампстеда был упразднен, и Картер переехал в Соединенные Штаты. Там он женился на вдове. Впоследствии, до самой смерти в 1971 году, он много ездил и проповедовал в церквях и на конференциях.

Истинный Божий пророк

Ховард Картер был Божьим пророком. У него была тетрадь, где он записывал все данные Господом пророчества. Он позволял другим людям переписывать их, но что стало с самой этой тетрадью, я не знаю. Мое личное знакомство с Картером также состоялось в пророческом стиле. В других своих книгах я уже детально рассказывал о видении, которое дал мне Господь перед встречей с Говардом Картером.

Я сидел на собрании в маленькой церкви в Теннеси и смотрел, как молодой человек ведет прославление. Вдруг сцена передо мной исчезла, и я увидел тысячи японцев, китайцев, индусов, малазийцев, индонезийцев, африканцев, латиноамериканцев, европейцев, жителей океанских островов, — все они шли по одной дороге в одном направлении. Бог сказал мне, что все они идут по жизненному пути, по которому идет каждый живущий на земле человек. Бог сказал: "Другой дороги нет. Заметь, что все они идут в одном направлении, потому что эта дорога — вечность”.

Вначале я обрадовался увиденному. Я еще не бывал за границей и не имел опыта таких духовных переживаний. К тому же я никогда не видел представителей разных народов в их национальных нарядах. Все это было очень красиво. Но Бог сказал: "Вот эти народы идут по дороге в вечность. Но хочешь ли ты увидеть их судьбу?”

Я был восхищен из собственного тела и поднялся над головами людей. Удаляясь, я смотрел вниз на самые различные проявления человеческой природы. Казалось, все эти люди старались изо всех сил чего-то добиться. Они не шли по своему жизненному пути, а неслись со всех ног. Затем я увидел, как тысячи людей сворачивают с пути и покидают эту дорогу.

Я закричал: "Господи, куда они идут?”

"Это праведники, — ответил Бог, — они идут в вечную жизнь. Они оставили путь своей жизни и сейчас входят в Мою вечную жизнь”. Эти слова привели меня в восторг.

Однако когда я добрался до конца той "дороги жизни”, то увидел там обрыв, за которым внизу было огненное озеро. Внезапно я оказался переполнен такой печалью и такой душевной болью, какой не испытывал никогда за свою недолгую жизнь. Добравшись до конца своего жизненного пути и увидев огненное озеро, люди начинали кричать и богохульствовать. Они расцарапывали себе лица до крови и вырывали с корнями волосы. Когда же они падали в озеро и соприкасались с ним, слышался небольшой всплеск, а затем они погружались в глубину и никогда больше не показывались на поверхности.

Я сказал: "Господи, это ужасно, чудовищно, отвратительно! Что ты собираешься делать? ”

"Имея в виду, что именно ты несешь ответственность за увиденное, я отвечу тебе”, — услышал я голос Бога.

Как я мог быть ответственным за то, что африканцы, японцы, китайцы, индусы, латиноамериканцы и европейцы идут в ад?!

Бог процитировал мне слова из Иезекииля 3:17-18, где говорится о пророке, которого Бог поставил стражем для народов. Если пророк обличит нечестивца, и тот все равно умрет в своих грехах, то служитель Божий не будет ответствен за его смерть. Если же пророк не будет проповедовать грешникам истину, их кровь будет на его руках.

Я посмотрел на свои руки и увидел, как по ним стекала кровь. "Убери ее, убери!” — закричал я.

"Я не могу”, — ответил Господь.

"В чем же выход? — кричал я. — Почему Ты не рассказал об этом другим?”

"Я говорил им, — продолжал Господь. — Все это записано в Книге. И все люди будут судимы в соответствии с истиной Божьего Слова”.

Содрогаясь от рыданий, я спросил: "Что же делать мне?”

"Ты должен пойти к этим людям”, — ответил Бог.

"Но мне они не нравятся, — возразил я. — Я никогда в жизни не видел японцев. Я их не знаю. Я не могу”.

"Ты должен, — заключил Господь. — Иначе их кровь будет на твоих руках”.

Когда я очнулся и снова почувствовал себя на земле штата Теннеси, все фермеры уже разошлись по домам. Лидер прославления тоже ушел домой. В помещении был погашен свет и даже фонарь они унесли с собой. Ставни на окнах были закрыты и заколочены. Таким образом, я оказался в полной темноте. Я мог видеть только японцев, китайцев, корейцев и людей других национальностей.

Вскоре после этого события однажды рано утром я вышел из дома и пошел помолиться в сосновый бор.

И Господь проговорил ко мне: "Оставь эту церковь, поезжай в Эурика Спрингс, штат Арканзас, на Объединенные палаточные служения трех штатов”.

В то время моя сестра повсюду ездила со мной, поэтому я объявил: "Леона, готовь машину. Погрузи туда все наши вещи. Мы уезжаем прямо сейчас”.

Я объявил своему пастору, что Бог сказал мне уехать из его церкви и отправиться в Эурика Спрингс, и тот разозлился на меня. Он назвал меня "непостоянным” и сказал, что не даст мне ничего из тех денег, что были собраны в ходе моих собраний. Он пообещал не только не рекомендовать меня другим проповедникам, но и облить меня грязью. "Сэр, — ответил я, — я должен слушаться Господа”.

Итак, мы приехали на те палаточные собрания. Там проповедовали двое иностранцев — какой-то немец и англичанин Ховард Картер. Последний проповедовал о дарах Святого Духа.

После служения я встал в проходе на выходе из зала, и когда Картер проходил мимо, направляясь к себе в отель, я вышел вперед и схватил его за руку. "Сэр, — начал я, — я пойду с вами на самые высокие горы, в самые глубокие долины, пересеку пустыни и преодолею океанские волны. А когда вы состаритесь, я буду заботиться о вас, любить и благословлять”.

Затем я осознал, какие слова только что слетели с моих уст, покачал головой и заявил: "Сэр, я не буду всего этого делать. Я вас не знаю, а вы не знаете меня. Пожалуйста, извините меня. Мне жаль, что я столько вам наговорил. Уверяю, раньше со мной ничего подобного не случалось”.

Картер улыбнулся и произнес: "Пойдемте ко мне в комнату”.

Я пошел с ним в отель. Картер и Стэнли Фродшем, бывший в его комнате, начали о чем-то переговариваться, разглядывая при этом какую-то черную книгу. Я был уверен, что речь идет обо мне и что они собираются отчитать меня за все те глупости, что я наговорил.

Через несколько минут Говард Картер подошел ко мне и спросил: "А что вы думаете по поводу миссионерства?”

"О, мне это нравится!” — ответил я. "Вы когда-нибудь думали о том, чтобы самому стать миссионером?” — был его следующий вопрос. "Я уже миссионер, — заявил я, — только я еще никуда не уехал, но вот-вот собирался”.

Затем Картер спросил меня, какими странами как миссионер я интересуюсь. Я ответил, что интересуюсь всеми странами, потому что Господь говорил со мной и показал положение всего человечества.

Затем Картер сказал: "Я пророчествовал и записал эти слова в тетрадь, так что об этом может знать каждый. Уже прошло почти два года, как в Лондоне я молился, стоя на коленях, и Господь повелел мне идти к народам мира и учить их о дарах Святого Духа. Затем Бог сказал: "Я приготовил для тебя компаньона. Он придет издалека и покажется довольно странным. И вот слова, которые он произнесет: "Я пойду с вами на самые высокие горы, в самые глубокие долины, пересеку пустыни и преодолею океанские волны”. Затем Картер процитировал все те слова, что я произнес там, на улице.

Мои глаза заблестели. Я был в движении Полного Евангелия с ранней молодости, но никогда еще не слышал, чтобы Бог говорил человеку в Лондоне и человеку в Арканзасе в точности одни и те же слова.

Картер спросил: "Ты действительно хочешь ездить со мной? Бог обещал мне попутчика. Я тебя не знаю, но Бог знает тебя. И этого для меня достаточно. После этого собрания я направляюсь на Западное побережье. Давай там и встретимся”. Я сказал спасибо и выбежал из комнаты. Пока я на всех парах мчался в Мобил, штат Алабама, куда переехали мои родители, я рассказывал о случившемся сестре. Приехав домой, я продал машину и направил документы на получение паспорта в Вашингтон. К моему удивлению мне не составило труда раздобыть адрес Картера и узнать место, где он собирается остановиться в Калифорнии.

Приключения в далеких странах

В других моих книгах я уже рассказывал историю о том, как под водительством Святого Духа я следовал по следам Картера сначала в Лос-Анджелес, затем в Австралию, а потом в Новую Зеландию. Везде, куда я должен был приехать, он оставлял кому-то информацию для меня, объясняя, куда мне следует ехать дальше. И где бы я ни появлялся, так случалось, что я стучался именно в те двери, за которыми у кого-то было для меня сообщение или же просто встречал нужного человека. Бог демонстрировал, что Он заботится обо мне и способен привести меня в правильное место к правильным людям.

В итоге Господь все-таки свел нас с Картером в одном месте, и впоследствии в течение более чем десяти лет мы с ним объездили тридцать стран. Подробно об этих поездках я рассказываю в своей книге "Приключения с Христом”.

Картер и я подходили друг другу почти идеально. Он был учителем и верил, что Бог послал его в этот мир, чтобы дать людям представление о дарах Святого Духа. Мое служение состояло в евангелизации, в обращении грешников к покаянию, а также в молитве за больных. Часто по вечерам мы использовали для наших служений сразу две разные аудитории. Было так здорово видеть, как Божьи служители получают учение о дарах Духа, и как многие люди рождаются в Божье Царство. Бог сверхъестественно свел нас вместе и на долгие годы сохранил наш союз.

Некоторые наши совместные переживания были возвышенными, некоторые сопровождались весьма жалкими условиями существования, некоторые были просто забавны.

Смешно, например, было смотреть, как утонченный английский джентльмен Картер сидит верхом на диком муле и погоняет его палкой. Для передвижения мы использовали китайские деревянные седла без стремян. Однажды, видимо, устав от наездника, мул сбросил Картера, и тот скатился по склону холма. Пришлось карабкаться обратно на высоту тридцати футов. Наши китайские гиды потом еще долго смеялись, вспоминая эту историю. Впрочем, Картер в этой переделке никак не поранился, а мы с ним впоследствии и сами не могли рассказывать об этом случае без смеха.

На Тибете мы оба отрастили бороды. Но я после того путешествия свою сразу же сбрил, а Картер так полюбил свою "тибетскую бородку”, что даже похоронен был так. Время от времени он видоизменял ее, и она всегда была тщательно ухожена.

Настоящее веселье выдалось нам во время путешествия по России в 1936 году, мы тогда доехали до самой Сибири. Мы творили такое, что в более поздние годы в этой стране могло бы стать поводом для тюремного заключения. Но мы забавлялись, водя за нос наших охранников, они открыто шпионили за нами и докладывали своему начальству о каждом нашем шаге.

Чтобы приехать в Москву, нам пришлось ждать разрешения около трех недель. Там мы должны были получить разрешение на поездку в Польшу. До Москвы оставался примерно час пути, когда нас сняли с поезда, привели на какой-то склад в пяти минутах ходьбы от станции. У меня забрали Библию и не просто перелистали ее, но тщательно изучили буквально каждую страницу. Затем принялись за мою одежду, также осмотрев ее сантиметр за сантиметром.

Мы посмеивались над теми людьми, у них же все время были непроницаемые "железные” лица. Мы знали, что наши охранники превосходно владели английским, ведь должны же они были слушать, о чем мы говорили друг с другом, но они ни разу не подали виду, что понимают нас. В итоге нам позволили вернуться на поезд, но эти люди сопровождали нас все время в ходе поездки по СССР.

Советский офицер держал мой паспорт у себя в кармане, все время стоял у двери моего купе во время поездки по Транссибирской магистрали и даже ходил за мной в ванную комнату.

Я спрашивал его: "Вы говорите по-английски? Ведь знаю же, что говорите. Иначе вы бы здесь не работали”. Но его лицо оставалось непроницаемым, он даже и глазом не моргнул. Если я отходил от своего купе на несколько метров, тот парень шел за мной. Или я мог спросить: "К какому это городу мы подъезжаем?” Но он смотрел все время прямо перед собой и не проронил ни слова.

Затем пришел черед брата Картера. Он тоже захотел поговорить с человеком, стоявшим у нашего купе. Но тот ни разу не дал нам понять, что понял хотя бы слово. Мы спрашивали его, был ли он рожден свыше, и объясняли, что это значит, но он никак не реагировал на наши слова.

Когда мы приехали в Москву, этот человек остался при нас. Он стоял у дверей нашей комнаты в отеле. Однажды вечером мы с Картером просто ради забавы оторвались от него. Мы спустились в метро, и наш охранник, конечно же, последовал за нами. На следующей станции, предварительно никак не обнаружив своих намерений, мы неожиданно выскочили из вагона. Он пытался выбежать вслед за нами, но не успел.

Мы побродили по улицам Москвы без сопровождения, а когда вернулись в отель, наш охранник стоял на привычном месте. В его непроницаемом взгляде не было и намека на то, что наше бегство из-под надзора поставило его в весьма затруднительное положение. Я сказал: "Спокойной ночи!”, но он опять не ответил и никак не дал понять, что понял мои слова.

Может быть, вы думаете, что проповедники не должны вести себя таким вот образом? Но у Картера было своеобразное чувство юмора, превращавшее жизнь в интересное переживание.

Уже после того, как он женился, мы встретились в последний раз, и он сказал мне: "Леста (так он произносил мое имя Лестер на британский манер), никогда не женись на вдове, потому что для нее самый великий человек, когда-либо живший на земле, уже умер”.

Во время путешествия по внутренним районам Китая чувство юмора часто помогало нам сохранить присутствие духа. Там не было ни ванных комнат, ни даже уличных туалетов. Приходилось делать свое дело в специальном месте на открытом воздухе. Здесь же могли показаться местные женщины, не видевшие ничего предосудительного в том, чтобы устроиться рядом. В качестве туалетной бумаги приходилось использовать газету.

Будучи неопытным в делах такого рода, я не понимал, как себя вести с женщинами, отправляющими естественные нужды по соседству. Первый раз, когда такое случилось, я просто протянул "соседке” оставшийся у меня обрывок газеты. Мне показалось, ей было приятно мое внимание, вероятно, потому, что она впервые использовала для таких целей бумагу. До того она уже понаблюдала за мной и знала, что нужно делать с этими газетными клочками.

Я отправился восвояси, качая головой и думая о том, насколько различны культурные традиции разных народов, идущих по дороге жизни, но в то же время у всех есть одна огромная нужда в Иисусе Христе как Спасителе.

В Японии перед Второй мировой войной ванну принимали следующим образом: воду нагревали в большой бочке, а затем переливали в бадью поменьше. Я же подумал, что мыться надо в большой бочке, забрался туда и намылил себя. Чуть погодя я заметил, что вода становится все горячее, уже пар начал подниматься.

"Они хотят сварить меня заживо”, — закричал я. Выбравшись из бочки, я заглянул под нее и обнаружил там небольшую топку. Стало очевидно, что я один использовал весь запас воды для целой семьи, собиравшейся тем же вечером помыться.

Я предупредил Картера: "Когда пойдешь в ванную, будь осторожен. Не забирайся в большую бочку, потому что там они кипятят воду. Если залезешь туда, то уже никогда не сможешь рассказывать истории о том, как мылся в японской бане”.

Три месяца мы провели с Картером на острове Ява. Условия существования там были очень примитивные. Мы к тому же путешествовали, покупая самые дешевые билеты в поездах третьего класса. Проходы были завалены сумками и узелками с пожитками пассажиров. В окнах не было стекол, были только ставни, и чтобы выглянуть наружу, приходилось их каждый раз опускать. Паровоз работал на дровах, и образовывавшийся от их сжигания пепел залетал в окна вагонов. Можно было запросто прожечь себе одежду.

Наиболее элегантно одетые пассажиры надевали поверх костюмов специальные белые жилетки, таким образом защищая свои наряды от пыли и копоти. Выходя из поезда, они снимали эти жилетки и могли снова выглядеть достойно. Мы же с Картером оказались не столь предусмотрительны и, добравшись до места назначения, выглядели так, будто только что вылезли из печки.

Однажды поезд был битком набит людьми, и нам с Картером достались места по разные стороны от прохода. У меня было места у окна, и я поначалу думал, что это здорово, пока не оказался весь в грязи. Рядом со мной сидел мужчина, который, должно быть, был христианином (впрочем, мы не говорили на языке друг друга, поэтому наверняка я утверждать не могу). Собравшись перекусить, этот человек закрыл глаза, поднес руки к подбородку и произнес какое-то благословение. Его обед выглядел так аппетитно, что можно было проголодаться от одного вида этой еды. Но мужчина не знал, что у господина, сидевшего с другой стороны прохода, была с собой обезьянка. Как только он молитвенно закрыл глаза, обезьянка перепрыгнула проход и схватила еду. Затем она забралась под самую крышу вагона, уселась там на каких-то сумках и огляделась, будут ли ее преследовать.

Одним словом, тот бедняга так и не отведал своего ланча. Я уж не знаю, понял он меня или нет, но я наклонился к нему и произнес: "В Библии сказано, что мы должны бодрствовать и молиться”. Мужчина, лишившийся обеда, конечно же, разозлился, однако владелец обезьяны не сказал ни слова и вообще никак не прореагировал.

В ходе той поездки мы впервые встретились с проявлениями демонической силы. На какой-то станции, состоявшей из магазинчика и нескольких домов, мы увидели голого человека, привязанного к столбу веревками за шею и за ногу. Он вел себя как животное и с рычанием бросался на тех, кто, желая разозлить дикаря, тыкал в него палкой.

Тогда я впервые увидел по-настоящему одержимого человека, и эта картина запечатлелась во мне до конца жизни. Мне всегда было жаль этих несчастных людей, мучимых бесами. Однако, в конце концов, Господь научил и нас самих противостоять демонической силе.

Английский джентльмен Картер был идеальным компаньоном для путешествий по всем этим странным местам. Даже среди молодых людей моего возраста я не нашел бы никого более способного преодолевать трудности и радоваться жизни.

Хотя Картер и учил о дарах Святого Духа, сам он действовал не во всех девяти из них. Мы текли в нашем служении как единое целое, хотя он был англичанином, а я — американцем, и вряд ли можно было найти людей столь разных. Он учил о дарах Духа, а я призывал людей к покаянию и молился за больных.

Ховард Картер знал Господа подобно тому, как Его знали ветхозаветные пророки. По сути своего служения он был, конечно, скорее апостол, но в то же время и пророк. Его пророчества, записанные на бумаге или просто сказанные людям, часто с указанием точной даты, всегда исполнялись.

Мы путешествовали вместе много лет, и все, что я ему сверхъестественным образом пообещал в первый день нашего знакомства, также сбылось. Ховард Картер ушел домой к Господу в возрасте восьмидесяти лет в 1971 году. Он, вероятно, благословил мою жизнь и повлиял на нее более, чем какой-либо другой человек. Я до сих пор печалюсь из-за того, что не смог проповедовать на его похоронах — из-за снежных бурь тогда были закрыты все аэропорты.